Занятие 1
Люблю? Не люблю?

Как же я не люблю заниматься артсинтезтерапией!
И зачем я все это затеяла?!
Как прекрасно текла раньше моя жизнь! Я могла чего-то не знать, не понимать, не брать на себя никакой ответственности. И ждать, когда прекрасный молодой принц с горящим взором, на белом коне, знающий (сам, без моих долгих объяснений), что мне в жизни нужно, придет и осчастливит меня, и возьмет мою жизнь в свои мужественные руки, и мне не надо будет больше ни о чем думать!

А теперь! Я знаю, что мои принцы постарели, их кони передохли, и мне приходится понимать, что моя жизнь зависит только от меня, и я не могу ни на кого переложить за нее ответственность, и свое счастье я могу построить только своими руками. А как это страшно! Ломая ногти и зубы, пробиваться наверх, к солнцу! Ведь солнце может обжечь, я могу ушибиться, я могу ошибиться, а ведь я все должна делать безупречно!
К кошмарным снам о школе и невыученных уроках прибавились сны о неподготовленных домашних заданиях. А какой ужас прямо на уроке на виду у всех что-то быстро придумывать – ведь обращать на себя внимание смертельно опасно. И не дай Бог опять надо будет играть ссору или спор, ведь приличная девушка никогда никому не перечит и не высказывает своих желаний!

И в конце концов, если я разрешу себе быть умной, то никто и никогда не возьмет меня замуж, зачем мужчине нужна умная женщина, ведь это всем ясно!
А какая страшная сила заключена в одном слове Евгении Петровны! Это слово, как метко пущенный камень из пращи, разрушает в один миг собранный мной за предыдущую неделю с таким трудом образ мира и себя. И мой мир опять качается у меня под ногами.

И вот вновь наступает воскресенье после целой недели тщательных ожиданий, которые можно сравнить лишь с ожиданием похода к зубному врачу. Но зубы можно вылечить за одно-два посещения, а потом ты свободен как птица! А я уже в тридцать седьмой раз, замирая от страха, замедляя шаги, мысленно подталкивая себя пинками, тащусь на занятия.
Может быть, я мазохистка или йог, верящий, что через страдания и унижения он достигнет нирваны? Но об этом некогда размышлять, потому что я уже вхожу в это страшное помещение и опять, как всегда, делаю вид, что я совсем не боюсь!

Елена, менеджер

Я люблю трогать их руками, разглядывать, ласкать и даже нюхать. Беру это божественное творение и с замиранием сердца открываю.
Это чувство сродни ощущению юного мужа в канун первой брачной ночи. Меня охватывает трепет от одного взгляда. Прикосновение обдает испепеляющим жаром, переходящим в легкий озноб, как будто всю меня, с головы до ног, обдали брызгами искрящегося шампанского. Взгляд мой рассредоточен. Руки исполняют пляску Святого Витта. Сердце птицей бьется в грудной клетке, то с восторгом взлетая, то камнем падая в никуда. Я счастлива и ненасытна. Я не исследую клеточку за клеточкой, уподобляясь ученому-естествоиспытателю, напротив, я скачу по верхушкам, прыгаю как самая шустрая и жизнерадостная белка на свете. Я, с вашего позволения, дилетантствую. Я читаю, рассматриваю, запоминаю, забываю, пропускаю, возвращаюсь.

Лучше всех понял бы меня Дон Жуан. Ведь он любил всех женщин, которые попадались на его пути. Я люблю всю печатную продукцию, попадающуюся мне в руки. Это именно то, на что я безумно трачу, никогда не жалея, огромные деньги. Сейчас, когда книги продаются на каждом шагу, соблазна избежать невыносимо трудно. Но я нашла выход. Я иду в библиотеку, набираю кучу книг – столько, сколько унесу. Идя домой, с вожделением думаю: «Вот сейчас, сейчас наступит тот миг, когда я возьму в руки одну из этих "незнакомок", открою наугад на любой странице, вдохну ее необыкновенный полиграфический аромат и погружусь вся без остатка в ее еще непознанные недра».

Наталья, педагог

Больше всего ненавижу собирать вещи. Собирать, сортировать, упаковывать. Если бы не переезды, я не знала бы, что у меня «плюшкинский комплекс».
Ношу два костюма, а барахла – «Черкизовский рынок». Количество разрозненной кухонной утвари достойно образцового археологического музея.
Определить грань между тем, что пойдет на помойку, что еще можно использовать, а что отдать дворнику, стоит мне невероятных усилий – выкинуть жалко, пихнуть уже некуда.
Наконец, мое стеничное «Я» берет верх над раздолбайством. Bсe поделено на три кучи: «помойка», «дворник», «забираю». И то, что осталось, надо куда-то распихать. Меня одолевает приступ бессильной злобы.

Везло же Мери Поппинс: раскрыла зонтик и полетела с маленьким чемоданчиком на крыльях ветра по велению и зову сердца. Я больше похожа на Фросю Бурлакову, приперевшую в Москву, только в консерваторию меня не примут. И даже если бы за мной прилетел Бог Гермес и протянул бы мне свою сандальку с крылышками, они все равно не смогли бы поднять меня с двумя чемоданищами под мышкой.

Ах, как нравится мне этот известный монолог: «Отчего люди не летают так, как птицы?» Ответ на этот вопрос я знаю.

Ирина, экономист

Разве можно, вкусив однажды парного молока, насладиться тем непрозрачным белым напитком, который продается в наших магазинах?
Так, ни ароматизированная ванна с пеной, ни джакузи, ни бассейн и даже ни одно озеро, ни одна река не заменят мне купания голышом в море…

Сила и ласка, первозданная чувственность и стихийность – это море. Всем обнаженным нутром ощущаю восторг от прикосновения воды. По щиколотку. По колено. По пупок. Нервные окончания встают дыбом, мурашки толкают в спину: ну же, ну же, сердце стучит как бешеный поршень в паровом котле. И… я плыву! Я попала в чувственный плен! Я плыву! Тело горит и звенит, все мышцы полны силы – жаркой и плотной. Я плыву! Небо переворачивается, осыпаются звезды, солнце заходит на севере. И я – уже не я. Свободная птица… Таинственная рыба… Искристая пена… Первая женщина…

Я падаю на песок. Отдышаться, перевести дыхание. Тело стонет от усталости и удовольствия и жаждет нового. Вот немного полежу и снова туда – в воду, и плыть, плыть, плыть!
До сладостного изнеможения, до одурения, до щенячьего визга!!!

Татьяна, журналист

Ну вот, опять звонок. Может, не подходить? Когда же они оставят меня в покое, эти бесконечные родственники, вечно знающие лучше меня, где мне работать, сколько получать, с кем спать, кого любить, а с кем водку пить?! Эти драгоценные друзья, которые вечно просят в долг, которые всегда самые несчастные, бедные, непонятые.

Почему я должна вас утешать, выслушивая весь этот бред, который вы несете?! И ведь каждый говорит только о себе.

И почему вы все звоните, когда я готовлю, пишу или занимаюсь любовью? Вы что, специально ждете часа, когда я, наконец, займусь чем-то путным, чтобы меня отвлечь? А вы все ноете, и ваши противные голосишки ультразвуком сверлят мой мозг.

Я ненавижу, ненавижу этот телефонный аппарат, который с радостным дребезжанием соединяет меня со всеми подряд и упорно молчит в перерывах между этими дурацкими разговорами. И ведь не отключишь! Потому что эта скотина опять пропал на неделю.
Я ненавижу этот телефонный аппарат за его равнодушие, за это безразличие, с которым он терпит все эти бесконечные звонки. Я ненавижу эти мерзкие звуки, которые он издает, когда кто-то желает со мной поговорить. Я ненавижу тишину, которую излучает эта бесполезная игрушка. Я ненавижу все, что с ней связано. Пожалуй, кроме одного: розетки, из которой можно выдернуть эту нерводробилку.

Анна, редактор

Это – как наркотик.
Вот уже 25 с лишним лет позади, и ни дня я не мог обойтись без этого. А когда пытался или вынужден был обходиться… Нет, нет, лучше не вспоминать – куда там до этого кошмарам похмелья!!!

Это настолько загадочно и таинственно, с одной стороны, естественно и бесхитростно – с другой, что лучшие теологи, философы и ученые всех времен и народов многие века пытаются постичь тайны этого, ну а те, кто попроще – спокойно предаются этому, когда можно, да и когда нельзя – тоже.

Сколько неприятностей приносит это, особенно в армии и на транспорте, но сколько радостей находит в этом простой обыватель!

Этим можно заниматься где угодно – в собственной квартире, в полуразвалившейся грязной бытовке и в шикарном офисе банка, в лесу и в поле, в переполненном вагоне метро и даже на лекции. Говорят, можно даже на морозе, но лично я не пробовал.

…С самого утра, едва поднявшись, я начинаю думать об этом и думаю весь день, что бы я ни делал и куда бы меня ни занесло.
Но вот наступает вечер, за ним – ночь, и тогда, сложив все свои усталые члены на какое-нибудь ложе, я говорю себе: «Наконец-то ЭТО!!!» – и как заклинание повторяю про себя дурным голосом: «Спа-ать! Спа-аать!»

Сергей, программист

Это может происходить в любое время суток, но чаще всего происходит по ночам. Когда ленивые сумерки растворяются в объятьях ночи, и ты опускаешься на ложе грез, неизвестно как и откуда появляется ОН – этот Бесконечный Разговор с Собой. Он приносит обволакивающий кисель сомнений, тревог, разочарований, неуверенности в себе, над которыми возвышается Чувство Собственной Неполноценности.

И ты до дрожи пережевываешь эти: «Ну почему?.. Нужно было не так… А как?.. Ничего не получится… А вдруг?.. Что же будет?.. Ты ни на что не годишься… Ну за что?»
И выплывает все объясняющий ответ: «ЗА ВСЕ!»
Так продолжается до тех пор, пока тебя не укроет спасительная пелена сна.

Старый осёл, приводящий в движение механизм акведука, не понимает, что он делает. Но он приносит пользу. Я не просто бегаю по кругу, а ввинчиваюсь в землю, зарывая свои силы, время, жизнь. Я не хочу быть бесполезней осла!
Я ненавижу это выматывающее силы, разъедающее душу бесплодное занятие!

Марина, врач

Ты сидишь дома. Тоска. О тебе все забыли. Ты чувствуешь себя покинутой и беспомощной. Со всей остротой одиночества ощущаешь себя мельчайшей частицей огромного чужого мира.
Вдруг раздается телефонный звонок и жизнь поворачивается к тебе радужной, сияющей стороной. Ты слышишь этот восхитительный голос с другого конца города и вспоминаешь о том, что вокруг тебя люди, счастливые и страдающие. И им тоже бывает одиноко, а бывает радостно. И они звонят тебе, именно тебе, чтобы поделиться проблемами и удачами. И вот ты уже центр Вселенной, тебя распирает, раздувает от гордости и счастья. Твое самомнение растет, увеличивается и доходит уже до высоты египетских пирамид.
«Надо же, он такой умный, и спрашивает у меня совета. У меня! Подумать только, такой интимный вопрос, а она делится им со мной, не с кем-то еще!»

И у каждого что-то свое, неповторимое, неожиданное. А сколько различных судеб проходит перед тобой через телефонный кабель! Книга людских сердец раскрывается перед тобой, и ты листаешь ее и советуешь, радуешься, вздыхаешь вместе с этими восхитительными голосами и ощущаешь себя творцом человеческих душ!
О, это сладостное блаженство утешать, убаюкивать своим голосом, лечить чужую боль! О, эти пьянящие минуты словесной игры, когда недосказанное пробегает электрическим зарядом по нервам! И можно забыть обо всех делах и только говорить, говорить, говорить и упиваться искрящимися переливами двух голосов, сливающихся в одно целое. Какое наслаждение знать, что ты нужен, о тебе помнят, тебя любят и даже если и поучают или укоряют за что-то, то лишь заботясь исключительно о твоем благе.

О! Звоните! Звоните мне – я так люблю ваши разные голоса, так люблю ваши упреки и поучения, я так люблю вас всех!

Анна, редактор

Я плетусь с работы и чувствую, как голод сжимает мой желудок, затягивая его в гордиев узел.
Кулинарная книга обещает мне тысячи чудес, перед которыми меркнут все сказки Шехерезады. Но я… Чувство бессилия и отвращения охватывает меня при виде сырых продуктов.
И вот началось: метания от плиты к раковине, возня с очистками и ошметками. Я что-то режу, мешаю, переворачиваю, пытаясь увернуться от горячих брызг. Что-то шипит и выкипает, нож падает из рук, и я ничего не вижу из-за густого пара.

Насколько же это бессмысленное занятие – грязное, некрасивое, мучительно-бестолковое – и все ради чего? Ради пятиминутного удовольствия временного насыщения и последующего мытья посуды. А ведь время, затраченное на эту суету, я могла бы посвятить любимой книге, интересному разговору, прогулке…

Явственный запах гари выводит меня из задумчивости. Я роняю недокуренную сигарету в кастрюлю и вижу: у меня опять что-то пригорело, а что-то недоваренное плавает склизким комком у поверхности.
Я утолю свой голод бутербродом и яблочком. Веселитесь, бродячие кошки и собаки! Сегодня и завтра у вас будет пища, чего, увы, не скажешь обо мне.

Анастасия, педагог

Человек входит в кабинет и садится на стул… Я смотрю на график, и, хоть ночью меня разбуди, я знаю, что обозначают эти цифры. Ригидность, тревожность, ложь, достоверность – но я не буду утруждать вас терминами. В первую очередь, я вижу человека – его жесты, его движения, его взгляды, интонации. И из этого я творю заключение…

Словно древняя предсказательница судеб, я знаю, как он будет работать, что именно будет его тревожить, с чем ему будет трудно справиться.
Я могу ошибиться в мелочах, но выделю главное. Не нужно оставлять без контроля этого неустойчивого паренька – может спиться. Не смейте запирать одну в секретариате эту демонстративную девчонку, а этого тревожного мужчину ни в коем случае не допускайте к оперативной работе.

И никакие казенные слова не смогут скрыть артистизма и красоты моего любимого занятия – я творю профессиональное кадровое заключение. Рабочие дни бывают разные, люди бывают разные – глупые, лживые, подлые, злобные.
Но эти часы порой бывают самыми счастливыми в моей жизни.

Наталья, врач

Какой именно участок моего болезненного самолюбия толкнул меня в это занятие?
Я смотрю на шоссе: бодро и уверенно мчится поток машин, и каждый чувствует себя нормально…
Хрясь! Я слишком импульсивно крутанула руль и очутилась в пятидесяти сантиметрах от телеграфного столба. Текст сидящего рядом супруга повторять не буду – он нецензурный…
Выехать невозможно… Обвиваюсь всем телом вокруг руля, как змея вокруг чаши на известной медицинской эмблеме. Но эта груда металлолома похихикивает с ехидцей, словно издевается надо мной Нет! Она не хихикает, она чихает, а точнее дергается, так как я не добавила газу, переключая скорость. Потом хихиканье прекращается и глохнет мотор – я слишком резко бросила сцепление.

Говорят, в цирке медведя учат ездить на велосипеде, а в российской армии с легкой степенью олигофрении водят грузовики на стройку…
По спине течет пот, щиплет глаза, сосет под ложечкой, костлявая рука ужаса сжимает сердце. Надо мной склоняется протокольно-постная физиономия милиционера и достаточно культурно для имеющегося у него звания спрашивает: «Женщина, вы сломались?»
Нет, я не сломалась, ведь выигрывали же женщины боксерские поединки и фехтовальные бои, поднимались на Эверест…

Нет, я не сломалась. Я еще обгоню, я еще подрежу… Поехали!

Наталья, врач

Я люблю выращивать цветы! Из семечка, ворованного листика, веточки. Мне нравятся и взрослые растения из магазина. Но самые родные и любимые – те, что из листочка.
Сначала листик в пузырек, обязательно из темного стекла. Вода, понятно, кипяченая, и туда уголек активированный. И в тепличку.
Землю приготовить своими руками. А Вы что, готовую в магазине покупаете? Нет, только руками! К черту совки, резиновые перчатки. Плевать на ногти! Только так можно почувствовать землю. Она разная. Чернозем – легкий и мягкий, бархатистый. Он живой и дышит. Как руки бабушки в детстве. Когда жарко – прохладные, когда холодно – теплые, с родным запахом.
Теперь торф. Он влажный и горячий, как жар, как лихорадка. Главное – не переборщить. Если торфа много, нежные корешки сгорят. Добавим песочка. Он прохладный, шелковистый – не удержать. А еще зола. Она невесомая, сухая. И сфагнум, мох – я его рву. Все перемешиваю, чтоб ни комочка. И вот я уже тону в земле. Я слушаю землю. Я дышу землей. Нащупываю нужную консистенцию. Я священнодействую. Это такой кайф! Будто пирог печешь любимым людям. На душе тепло, сладко, ясно. А какое чудо, когда листик дает детку, веточка – новую почку… А бутон! Внутри все мурлычет, поет, скачут кузнечики и пахнет клевером.

Да, я очень люблю выращивать цветы.

Наталья, домохозяйка

Безусловно, на свете есть более тяжкие преступления против человеческой природы. Но кто придумал именно это изощренное издевательство?! Ведь все мы так доверчивы и беззащитны по ночам! Так почему из ночи в ночь этим доверием так подло пользуются?

Отвратительный звук – да не введет вас в заблуждение его лицемерная веселость – ржавым ножом вспарывает спящее сознание и начинает глумиться над малодушными метаниями всклокоченной мысли:
«…а может можно еще…?»
«…а может можно вообще не…?»
«…а может можно…?»

«Нельзя!» – Приговор Чувства Долга обжалованию не подлежит.
И ваше сознание, минутой ранее пребывавшее в блаженном беспамятстве, с тоской обреченного на казнь возвращается в тело, шевелит ногами, скрипит позвоночником, извлекает из встревоженных легких тяжелый вздох. Надо вставать.

Я ненавижу рано вставать!!!
Вы любите это? Я вам не верю.

Александра, фотограф

Вот он стоит в углу – злобный тотем нашего семейства. Чувствую идущую от него волну приказа: «Кнопочку нажми!» Нет, от меня не дождешься!
Но тут кто-то другой, свежепроснувшийся, всклокоченный и помятый, с истовым огнем в глазах, все же тыкает в заветную цель. Все. Уже не сбежать. Мерзкий писк достанет в любом углу. И, как крысы на гибельный зов волшебной дудочки, мы волочемся на свои места...
И вот уже с голубого экрана льются на нас потоки чужих жизней и мыслей, правды и кривды. И пока мы сопереживаем всей этой важной дребедени, монстр пожирает нашу жизнь. Наше время, наших друзей, наши дела, радости и заботы.
И каждый раз, блаженно отваливаясь от голубого окошка из кипящего, придуманного мира, мы с удивленьем видим, что на улице снова темно, день опять прошел мимо, а в нашей собственной жизни снова ничего не изменилось.

Ксана, биолог

Делается это так: все содержимое ящиков письменного стола вываливается на ковер в виде конусообразной кучи — причем по возможности нужно задействовать всю жилую поверхность комнаты. Пик грандиозного строения вздымается на радующую взгляд высоту. Окиньте взглядом общий вид. Ощутите себя творцом, расправьте крылья и, как гордый орел, воспарите над простирающимся у ваших ног миром, созданным вами из хаоса. Затем смело бросайтесь вниз.

Сокровища египетских пирамид, тайны майя и содержимое парижских катакомб бледнеет перед открывающимся перед вами. Ощутите себя археологом. С трепетом сдуйте пыль веков и приступайте к раскопкам. Каждая найденная вами вещь уникальна. Зачастую происхождение ее неизвестно, а назначение и подавно, но зато – какой простор для фантазии! Главное – ведь все это очень ценно и наверняка пригодится при определенных обстоятельствах, вроде извержения вулкана или бегства на воздушном шаре. Нужно все сохранить.

А теперь ощутите себя Архивариусом. С трепетом коснитесь драгоценных листов. Чего здесь только нет! Сколько замыслов, неоконченных набросков, зачастую более талантливых, чем уже оконченные творения… Когда Вы станете знаменитостью, на аукционе за любую из этих бумаг отвалят целое состояние.

А письма?! Господи, кто мне только не писал! И почему я не вышла за него замуж? Какие сравнения, какие рифмы… Черт знает, кто это такой. Не помню. Хорошо еще муж не лазает в мои ящики. Нужно бы сжечь… Нет, лучше спрятать понадежнее. Никому и никогда в голову не придет что-либо искать в пустой коробке из-под акварели. Вам, кстати, тоже.

Ну вот, с этим тоже покончено. Задвиньте ящики письменного стола, сметите пыль с ковра. Ощутите себя титаном. До следующей разборки!

Татьяна, воспитатель детского сада

Ночь в операционном отделении провинциальной больницы. Сквозь гул в голове как во сне доносятся слова молодого врача: «Операция прошла нормально. Ваша мама молодцом. От нас с вами теперь ничего не зависит, остается только ждать и молиться».

Окна с решетками на детской инфекционной больнице в Люберцах. А за ними мой ребенок, весь утыканный капельницами, одной ногой на небесах. Рядом заплаканная жена.

Остается только ждать и молиться.

Как невыносима боль сознания того, что ты бессилен и все потуги и метания равны нулю. Ненавижу эту мерзкую дрожь по телу, подавленность, ощущение собственной никчемности и беспомощности.
Ждать и молиться? Я не могу, я не способен, я не в силах ждать!!!
И даже молиться я не умею...

Сергей, бизнесмен

Вот она стоит, моя любовь. Грязная, но боевая. Моя Машина.
Два раза мигнув фарами, она ждет, ждет только меня, каждый день.
Она моя, а я – ее.
Вот я сажусь, и меня больше нет. Есть только Мы. И мы едины. Мы едем так, чтобы никому не мешать, у нас много полос, обочина и встречная. Мы едины, и у нас нет разногласий, мы слушаем и слышим друг друга, мы выполняем самые потаенные пожелания друг друга. При этом мы потрясающе чувствуем других.
Спокойствие, уверенность, отрешенность…
Да, я люблю водить машину, наслаждаться скоростью и движением. Ведь мы едины – я и моя машина. А разве все мы не мечтаем о подобном единении, не ищем его всю жизнь?

Светлана, экономист

Вы любите своего ближнего? И готовы пойти ради него на жертву?
Вот и я – снова иду на жертву.

В английском языке есть слово и понятие «shopping». Красочные витрины и приветливые продавцы, бесконечные прилавки с парфюмерией, косметикой, бельем и прочей дребеденью приводят меня в ужас своим масштабом. Неужели я, словно пассажирский поезд, буду вынужден простаивать возле каждого из них, давая ближнему моему полностью насладиться моей жертвой?
Моё «я» вопит: «Скорей, скорей наверх на свежий воздух, подальше от этого ужасного места, от этого огромного стада покупателей-бизонов, проламывающихся от прилавка к прилавку, сокрушая все на своем пути». Но сквозь пелену я отвечаю: «Да-да, это ничего, попробуй вот это». И с горестью понимаю, что и в этот раз у меня нет шансов выжить в этом страшном месте.

Я медленно умираю, мне душно, я таю, и мне становиться уже все равно. В этот момент ближний мой нежно собирает тряпочкой лужу из остатков моего «я» и выносит на долгожданный, но уже ненужный воздух, и с удивлением замечает: «Ты плохо выглядишь».

Ярослав, программист