Как же я благодарна Методике за овладение возможностью говорить честно и открыто о том, что чувствуешь и думаешь. Не копить обиды, не замалчивать недопонимания. Потому что непроговоренные обиды, недомолвки, недосказанности копятся, запутываются в клубки- неразберихи, и уже не помнишь, на что обиделся, в какой момент, но остается мерзкий налет тяжести. Он оседает куда-то внутрь, гниет.
Мне говорить не очень приятные вещи человеку всегда сложно. Страшно обидеть, задеть, сказать не корректно. Тем более, людям дорогим и любимым. При этом есть четкое понимание, что тем самым ты не обидеть человека хочешь, а даешь человеку «метку» о том, где он был НЕ хороший: где с ним было тяжело или больно. Где включались его игры или паттерны, которые он с любовным упрямством отстаивал. Где от его слов или действий страдало дело. И какая же благодарность, когда человек все же слышит тебя, понимает, отзывается, будто камень с души упал...
На парном театральном упражнении, где нужно было играть конфликт в песочнице, на дискотеке, между мафиози, всплыла моя застарелая ненавистная колючка. Не могу быть серьезным, когда это требуется. Почему там, где нужна серьезность и отстаивание своих интересов, небольшая агрессия, у меня всплывает идиотская детская улыбка? Что это? Защитная или инфантильная реакция, неумение держать напряжение? Вопрос пока для меня остается открытым, хотя начало ответа кроется видимо в инфантилизме.
Каким было прошедшее занятие? Сложно ответить. Так же сложно, как и каждый вечер прочувствовать ответ на вопрос каким был прошедший день. Я ставил себе небольшие конкретные цели на занятие, и, в какой-то степени, получилось их выполнить. Я смог практически не выключаться из занятия и не зацикливаться на себе, старался на польке поймать партнера, а не думать только о шаге. И, благодаря Алисе, у меня получалось танцевать и не теряться, когда я сбивался. Совместного танца все же не получилось. Не умею я пока отдавать — только брать. Еще заметил, что дается сложнее всего и вызывает дискомфорт. Это упражнения на ассоциации. Когда нужно сделать в кругу, здесь и сейчас, не откладывая на потом, преодолевая напряжение!
Думала, почему не получилась живопись на занятии. Вроде бы и перед зеркалом позы принимала, и ощущение вызывала, а толку ноль… Полной уверенности нет, но скорей всего, дело в том, что картинку я так и не увидела в результате пластических упражнений. Домашнее получившееся дерево я придумала, его форма не была случайной, я на него настроилась, мысленно, внутренне подготовилась. А на занятии - пожалуйста, моя реакция на стресс - не думать, а кидаться скорей что-то делать, суетясь, роняя материал и заламывая руки. А ведь успела бы подумать, нарисовала бы не 4 невнятных, а, может быть, одно выразительное...
Я наконец начал комментировать. Однако обсуждение фильма и ассоциации показали, что с устной речью (и мышлением) у меня по-прежнему беда.
Мои работы по живописи нелепые, неоконченные, без объёма. Получается так же, как к живописи, я отношусь и к самовыражению (и к своей жизни). Это черта характера. Слова, жесты, мимика, поза – бесформенный кусок глины… Примечательно, что я не понял истинной цели Эндрю Нимана, главного героя х/ф «Одержимость»: «Стать одним из великих» - это о желании самореализации, желании выразить себя, а не о славе. Хорош вопрос Антона: «Что я готов положить на алтарь ради этого?» Во мне пока нет даже толики такой одержимости. И есть ли что мне выражать?
После занятия я был в приподнятом, лёгком, чуть суетливом настроении. Но радость мне плохо знакома. Уже утром следующего дня я застал лишь последние её всполохи. И снова началось сползание к состоянию камня.
(2) АСТ учит распознавать паттерны, отслеживая, на что я ведусь и на чем горю, предвидеть свою реакцию и последствия. Теперь уже зависит от меня: сигануть в их мясорубку или же замедлиться, устроив внутреннюю инвентаризацию: что я сейчас на самом деле чувствую, делаю, хочу. Группа как раз, зная и помня тебя хорошим, помогает свериться, в каком ты сейчас статусе по отношению к "идеальному я". И как бы страшно и больно не было сдирать с глаз шоры, разбор - это шанс увидеть живую палитру оттенков и нюансов в отличии от черно-белой картинки.
(1) Групповой разбор на прошлом занятии помог мне засветить и мой собственный паттерн. Когда в стрессовой ситуации я зацикливаюсь на себе и перестаю видеть картинку целиком. Тогда включается "фасеточное" зрение, я как выхватываю отдельные детали пазла и начинаю их разглядывать, домысливать в отрыве от действительности. Я упрямо подтягиваю факты, чтобы оправдать себя, не слыша и не видя, что сейчас происходит, или восторженно фокусируюсь на том, что получилось и старательно замыливаю обратное, избегая болезненных вопросов не только к себе, но и к другому человеку. Потому что боюсь задеть его чувства, или просто не знаю, как подступиться и открыто заговорить об этом. Тут накатывает сладкий соблазн передать эстафету следующему паттерну: начать рвать на себе волосы и посыпать голову пеплом, ведь за годы АСТ пора бы, наконец, от них избавиться. Но это лишь иллюзия!
Когда считаешь себя обиженным другими, бывает очень трудно почувствовать что-то, кроме своей боли, и услышать мнение, отличное от своего. Внутри полыхает ощущение, что «кругом враги», и хочется спрятаться от всех во внутреннее убежище и отстреливаться. В этом осадном положении разборы на группе – это рука помощи. На разборе каждый старается по-честному, искренне рассказать о том, как видит ситуацию, и что чувствует. На прошлом занятии мы разбирали мою «обиду», что к ней привело, и что делать дальше. Вначале мне казалось, что это чуть ли не невозможно, однако даже моя природная способность «уйти в себя и не вернуться» не выдержала под напором искренних слов. Крепость пала, а потребность защищать собственную слабость под злобой и отвержением разжалась и отпустила меня… И как же стало легче! Спасибо группе, что помогли мне УСЛЫШАТЬ.
Занятие было тягучим, как смола, но оно вселило надежду. У меня вызывает огромную благодарность то, с какой тщательностью стали относится к домашним заданиям. Пусть живопись пока получается грубая, неказистые и размытая, но я вижу новые нюансы и формы и это очень мотивирует двигаться дальше. Впервые я разглядывал рисунки, а не просто смотрел, как моя работа выглядит на фоне остальных. Безумно интересно стараться понять, что пытался сказать человек и как это соотносится с твоим представлением о нем.
С другой стороны, я вижу тотальное отсутствие понимания своих эмоций. Печаль, тоска и грусть пока имеют совершенно одинаковую окраску, не получается отделить их друг от друга, найти нюансы, сделать понятным другому человеку. Еще я заметил, что постепенно мое сопротивление упражнениям сменяется азартом, будто я разгадываю какой то хитрый ребус. А ведь всю жизнь я считал, что прекрасно себя понимаю!
Ты обиделась?Тебя что-то раздражает?Иногда эти вопросы застают врасплох, ты останавливаешься и начинаешь думать.А а почему я выгляжу обиженной или раздраженной.Оказывается что-то задело за живое, а я даже не придала этому значение. Тело знает, что я обиделась, а разум нет. Или интонации выдают раздражение, а я даже не замечаю, что повышаю голос. Когда так случается сначала страшно от непонимания себя. Проходит время и страх прячется где-то глубоко внутри, но при первой попытки вылезти из своей конуры он тут как тут: "Ты куда собралась? А вдруг все узнают какая ты на самом деле?". А какая я? Мне даже в себя страшно вглядеться. Из чего построен мой разрушенный дом: камня, веток или соломы...
Как же я благодарна Методике за овладение возможностью говорить честно и открыто о том, что чувствуешь и думаешь. Не копить обиды, не замалчивать недопонимания. Потому что непроговоренные обиды, недомолвки, недосказанности копятся, запутываются в клубки- неразберихи, и уже не помнишь, на что обиделся, в какой момент, но остается мерзкий налет тяжести. Он оседает куда-то внутрь, гниет.
Мне говорить не очень приятные вещи человеку всегда сложно. Страшно обидеть, задеть, сказать не корректно. Тем более, людям дорогим и любимым. При этом есть четкое понимание, что тем самым ты не обидеть человека хочешь, а даешь человеку «метку» о том, где он был НЕ хороший: где с ним было тяжело или больно. Где включались его игры или паттерны, которые он с любовным упрямством отстаивал. Где от его слов или действий страдало дело. И какая же благодарность, когда человек все же слышит тебя, понимает, отзывается, будто камень с души упал...
На парном театральном упражнении, где нужно было играть конфликт в песочнице, на дискотеке, между мафиози, всплыла моя застарелая ненавистная колючка. Не могу быть серьезным, когда это требуется. Почему там, где нужна серьезность и отстаивание своих интересов, небольшая агрессия, у меня всплывает идиотская детская улыбка? Что это? Защитная или инфантильная реакция, неумение держать напряжение? Вопрос пока для меня остается открытым, хотя начало ответа кроется видимо в инфантилизме.
Каким было прошедшее занятие? Сложно ответить. Так же сложно, как и каждый вечер прочувствовать ответ на вопрос каким был прошедший день. Я ставил себе небольшие конкретные цели на занятие, и, в какой-то степени, получилось их выполнить. Я смог практически не выключаться из занятия и не зацикливаться на себе, старался на польке поймать партнера, а не думать только о шаге. И, благодаря Алисе, у меня получалось танцевать и не теряться, когда я сбивался. Совместного танца все же не получилось. Не умею я пока отдавать — только брать. Еще заметил, что дается сложнее всего и вызывает дискомфорт. Это упражнения на ассоциации. Когда нужно сделать в кругу, здесь и сейчас, не откладывая на потом, преодолевая напряжение!
Думала, почему не получилась живопись на занятии. Вроде бы и перед зеркалом позы принимала, и ощущение вызывала, а толку ноль… Полной уверенности нет, но скорей всего, дело в том, что картинку я так и не увидела в результате пластических упражнений. Домашнее получившееся дерево я придумала, его форма не была случайной, я на него настроилась, мысленно, внутренне подготовилась. А на занятии - пожалуйста, моя реакция на стресс - не думать, а кидаться скорей что-то делать, суетясь, роняя материал и заламывая руки. А ведь успела бы подумать, нарисовала бы не 4 невнятных, а, может быть, одно выразительное...
Я наконец начал комментировать. Однако обсуждение фильма и ассоциации показали, что с устной речью (и мышлением) у меня по-прежнему беда.
Мои работы по живописи нелепые, неоконченные, без объёма. Получается так же, как к живописи, я отношусь и к самовыражению (и к своей жизни). Это черта характера. Слова, жесты, мимика, поза – бесформенный кусок глины… Примечательно, что я не понял истинной цели Эндрю Нимана, главного героя х/ф «Одержимость»: «Стать одним из великих» - это о желании самореализации, желании выразить себя, а не о славе. Хорош вопрос Антона: «Что я готов положить на алтарь ради этого?» Во мне пока нет даже толики такой одержимости. И есть ли что мне выражать?
После занятия я был в приподнятом, лёгком, чуть суетливом настроении. Но радость мне плохо знакома. Уже утром следующего дня я застал лишь последние её всполохи. И снова началось сползание к состоянию камня.
(2) АСТ учит распознавать паттерны, отслеживая, на что я ведусь и на чем горю, предвидеть свою реакцию и последствия. Теперь уже зависит от меня: сигануть в их мясорубку или же замедлиться, устроив внутреннюю инвентаризацию: что я сейчас на самом деле чувствую, делаю, хочу. Группа как раз, зная и помня тебя хорошим, помогает свериться, в каком ты сейчас статусе по отношению к "идеальному я". И как бы страшно и больно не было сдирать с глаз шоры, разбор - это шанс увидеть живую палитру оттенков и нюансов в отличии от черно-белой картинки.
(1) Групповой разбор на прошлом занятии помог мне засветить и мой собственный паттерн. Когда в стрессовой ситуации я зацикливаюсь на себе и перестаю видеть картинку целиком. Тогда включается "фасеточное" зрение, я как выхватываю отдельные детали пазла и начинаю их разглядывать, домысливать в отрыве от действительности. Я упрямо подтягиваю факты, чтобы оправдать себя, не слыша и не видя, что сейчас происходит, или восторженно фокусируюсь на том, что получилось и старательно замыливаю обратное, избегая болезненных вопросов не только к себе, но и к другому человеку. Потому что боюсь задеть его чувства, или просто не знаю, как подступиться и открыто заговорить об этом. Тут накатывает сладкий соблазн передать эстафету следующему паттерну: начать рвать на себе волосы и посыпать голову пеплом, ведь за годы АСТ пора бы, наконец, от них избавиться. Но это лишь иллюзия!
Когда считаешь себя обиженным другими, бывает очень трудно почувствовать что-то, кроме своей боли, и услышать мнение, отличное от своего. Внутри полыхает ощущение, что «кругом враги», и хочется спрятаться от всех во внутреннее убежище и отстреливаться. В этом осадном положении разборы на группе – это рука помощи. На разборе каждый старается по-честному, искренне рассказать о том, как видит ситуацию, и что чувствует. На прошлом занятии мы разбирали мою «обиду», что к ней привело, и что делать дальше. Вначале мне казалось, что это чуть ли не невозможно, однако даже моя природная способность «уйти в себя и не вернуться» не выдержала под напором искренних слов. Крепость пала, а потребность защищать собственную слабость под злобой и отвержением разжалась и отпустила меня… И как же стало легче! Спасибо группе, что помогли мне УСЛЫШАТЬ.
Занятие было тягучим, как смола, но оно вселило надежду. У меня вызывает огромную благодарность то, с какой тщательностью стали относится к домашним заданиям. Пусть живопись пока получается грубая, неказистые и размытая, но я вижу новые нюансы и формы и это очень мотивирует двигаться дальше. Впервые я разглядывал рисунки, а не просто смотрел, как моя работа выглядит на фоне остальных. Безумно интересно стараться понять, что пытался сказать человек и как это соотносится с твоим представлением о нем.
С другой стороны, я вижу тотальное отсутствие понимания своих эмоций. Печаль, тоска и грусть пока имеют совершенно одинаковую окраску, не получается отделить их друг от друга, найти нюансы, сделать понятным другому человеку. Еще я заметил, что постепенно мое сопротивление упражнениям сменяется азартом, будто я разгадываю какой то хитрый ребус. А ведь всю жизнь я считал, что прекрасно себя понимаю!
Ты обиделась?Тебя что-то раздражает?Иногда эти вопросы застают врасплох, ты останавливаешься и начинаешь думать.А а почему я выгляжу обиженной или раздраженной.Оказывается что-то задело за живое, а я даже не придала этому значение. Тело знает, что я обиделась, а разум нет. Или интонации выдают раздражение, а я даже не замечаю, что повышаю голос. Когда так случается сначала страшно от непонимания себя. Проходит время и страх прячется где-то глубоко внутри, но при первой попытки вылезти из своей конуры он тут как тут: "Ты куда собралась? А вдруг все узнают какая ты на самом деле?". А какая я? Мне даже в себя страшно вглядеться. Из чего построен мой разрушенный дом: камня, веток или соломы...