Ура! Наша семейная лодка, сияя новенькой обшивкой свежеполученной комнаты, подняла паруса самостоятельности и вышла в открытое житейское море.
Мы шли через шторма и мертвые штили, налетали на рифы и мели, открывали новые острова и неведомые земли и в конце концов...
Не знаю, что стало бы с нашей семейной лодкой, если бы такое действительно произошло. Но мы так и не вышли в море. Потому что были плотно пришвартованы к борту ржавеющей, медленно тонущей баржи другой семьи.
Мы, полные, как мне казалось, самых крылатых надежд, прибежали домой с известием, что нам положена отдельная комната и можно попробовать добиться её получения. Но тут моя мама сказала: «Ну, во-первых, вам ее никто не даст, а во-вторых, куда ты без меня?»
И мы никуда не пошли и пробивать ничего не стали. Не решились. Это «куда ты без меня» долго казалось мне толстенной якорной цепью, хотя, на самом деле, было лишь насквозь прогнившим причальным канатом.

Один за другим тонули в тихой гнилой заводи мои недостроенные корабли, прохудившиеся лодки, плохо связанные плоты. Но еще долго-долго я не решалась даже попробовать разорвать или перепилить то, что меня держало.

Я уже давно плыву сама − на спине или «лягушкой», а иногда брассом или по-собачьи. Время от времени я забираюсь передохнуть на обломки чужих кораблей или болтающиеся в море самостоятельные бревна.
Но теперь я уже так никогда и не узнаю, что стало бы со всеми нами, если бы тогда, давно, я все-таки попыталась бы уйти в самостоятельное плавание.

Ксана, биолог