(Окончание)
Монолог стал жить своей жизнью. Написанный по обиде 20 летней давности, он стал откликаться в настоящем. Он, как трафаретом, лег на нынешние мои отношения и вычленил, срезонировал, выкристаллизировал ту же обиду, которая происходит изо дня в день! И если еще неделю назад эта обида наваливалась на меня глухой бесформенной массой, которую можно было сбросить дурацким “ну что же, бывает, пройдет”, то сейчас пришла и вцепилась острая боль, до слез, до крика! И не отмахнутся от неё ни чем уже! Потому что также как и для Анечки, для меня это видится теперь частью близкого мне человека, частью какой-то дурацкой игры и, следовательно, не – случайность, следовательно, повторится опять!
Анечка не смогла убить за это. А я? Что мне делать с этим??? В жизни, в моих отношениях!?!
(Начало)
Детектив. Монологи-покаяния. У меня получился монолог Анечки о том, как чувствует себя ребёнок, которого мать то подманивает теплотой и лаской, то отшвыривает отстранённостью и холодностью. Эта ноющая боль от понимания того, что ты игрушка в какой-то нечеловеческой, извращенной игре прорастала во мне 2 недели и к занятию была уже ощутима, обрела свою речь, свои образы. Я провыл, прорыдал её на занятии и казалось бы стало легче. Хрена лысого!
Когда исповедь была готова, я почему-то не испытала никакого облегчения. Ну, знаешь ты, где у тебя язва, и как она выглядит, и что? Желанное чувство освобождения пришло ко мне на занятии, когда я прочитала свой монолог ребятам, когда меня услышали и дали пережить это все как будто по новой - но уже не одной и с новым пониманием ситуации. Было ощущение, как будто внутри развязался какой-то старый заскорузлый узел, который не давал мне свободно дышать, ходить, жить. Уже несколько дней с изумлением прислушиваюсь к себе - эта рана никуда не исчезла, но зарубцевалась, и уже не так болит. И я больше не чувствую себя жертвой того, что когда-то произошло… Чувствую, что я через это прошла и, возможно, стала опытнее и умнее.
Мы написали первые исповеди в детективах. Свою исповедь я «добывала» долго - еще бы, ведь я много сделала для того, что бы как можно глубже закопать болезненное воспоминание. Странное ощущение - как будто проводишь археологические раскопки внутри себя самого. Сначала находишь большую площадку, где хранится воспоминание, широкими движениями снимаешь поздние пласты памяти, а потом осторожно, по сантиметрику откапываешь с его разных сторон, снимая все лишнее, наносное... И вот когда я докопалась, началась самая страшная и тяжелая работа - прощупывание этого болезненного места и его описание. Как будто делаешь сам себе врачебный осмотр и заполняешь карту, выбирая самые точные, самые верные слова.
В прошлый раз у нас было введение в риторику, красиво названное Евгенией Петровной "первое сражение". В преддверии написания наших первых речей про любимое и нелюбимое занятие ЕП читала примеры бывших учеников. Их было много, остроумных, блестящих, шикарных. Но одна речь перевернула меня. Она нежно и глубоко пронзила меня, пустила по телу теплую, искрящуюся, немного колкую волну и до сих пор горит внутри. А еще она вызвала сильную, томительную, жгучую зависть! Эта речь "Я люблю выращивать цветы". В ней каждое слово дышит любовью к процессу, к каждому его нюансу. Она больше, чем о цветах, она о том, как это, любить. Хоть бы я смогла так: бережно, глубоко, последовательно, чутко, внимательно! Хоть бы я могла также выращивать отношения, как автор выращивает растения! Я никогда не считала себя поверхностной, но эта речь побудила меня задуматься, а есть ли во мне эта любовная преданность делу, человеку. Речь есть в Сокровищнице. Прочитайте!
Спасибо вам большое за АСТ, за этот сайт, за "роман в письмах", или историю одной группы. Вчера весь вечер читала, смотрела, восхищалась, наполнялась. Очень было трогательно и глубоко знакомиться с тем, как люди проводили всю эту огромную работу над собой - над своей душой. Даже читая со стороны и не видя на самом деле, что происходило в тех комнатах и сценах, все равно как будто проникаешься ощущением тех же мыслей. Какой же должно быть силы и глубины те мысли, которыми делились на группе, если даже спустя годы, просто читая отзывы, даже без лиц и интонаций, все равно так глубоко проникаешься, прочувствуешь и задумываешься над отпечатками тех мыслей... .
Такое ощущение, что я сама получила легкий терапевтический эффект и уж точно вынесла для себя некоторое количество важных честных правдивых мыслей о любви и жизни.
Москвичи, вам очень повезло, что у вас есть возможность участвовать в АСТ! Будь я там, обязательно бы пошла)
Я вообще-то человек не обидчивый и всегда считал это своим плюсом. И задание на детектив - вспоминать и разбирать свои старые обиды – меня по началу пугало. Я с недоумение смотрел на ребят из группы которые с неким сладострастием предвкушали выполнение этого задания – я то мог вспомнить только два эпизода за всю свою жизнь. Помогла подсказка ЕП – “может сейчас что-то стало обижать” и оказалось, что за последний год обид было достаточно. Почему? Может потому что я стал больше замечать и чувствительнее ко всему относиться? Получается моя “не обидчивость” раньше – это по сути мое равнодушие. Как в меня не плюнь – мне все равно. Обидно стало за “себя раньше”. По аналогии с нынешними обидами я полез в свое детство и стал искать следы обид и своего безразличия к ним. И фактически каждый легкий едва уловимый след выводил на выкапывание сильно разложившегося трупа отношений и ситуаций. Что делать с этой страшной компанией?
Продолжение. Но мы попробовали пойти вразрез с привычным сценарием. И получилось. Я познакомила двух важных для меня людей, и на тот момент встреча состоялась. Было радостно и поначалу напряженно, и, вот это открытие, даже больно и некомфортно, как на театре, оттого, что привыкла я к другому, оттого, что сложно продираться через приросшие реакции, о которых уже писала (отгородиться или раствориться в другом).
Что будет дальше, будет дальше, нет навсегда взятых вершин. Но то, что произошло мое маленькое новогоднее чудо – счастье и очень нужный мне опыт (опыт заслуженного мира, а не временного «прекращения огня» на войне, когда каждую минуту что-то может взорваться). Чудо или результат работы? И то, и другое.
В прошлом отзыве я сформулировала молитву, перекликавшуюся с театром, когда взрослый ребенок делится мечтой, а родитель его отпускает. Я вынашивала эту молитву давно, а театр стал катализатором ее рождения. На предновогоднем занятии она начала сбываться: у нас с Машей (спасибо!) получился этюд, мы друг друга услышали, это было так прекрасно, и в то же время некомфортно – потому что непривычно. А потом то, что я загадала, воплотилось в жизни. Меня услышали и приняли мою картину мира, не на словах, а в действии, а я смогла своим состоянием, своим поведением обосновать, что то, что я делаю, для меня благо. Не могу описать всю ситуацию, но, в частности, я услышала от своей мамы драгоценные для меня слова: «почему ты думаешь, что я не смогу принять человека, если ты к нему так хорошо относишься...». И вот на этом месте я могла бы перечислять старые обиды и доводы, а они были, почему я в это не верю, или просто, не желая обидеть, уйти.
(2) Второе мое открытие связано с тем, что мне было трудно реконструировать обстоятельства нанесенных обид вплоть до мельчайших деталей, интонаций и сказанных участниками конфликта слов, хотя ощущения от обиды были довольно сильными, но как будто размытыми во времени без привязки к конкретному месту и событию. Казалось, что я уже когда-то испытывала что-то подобное, и это что-то было наглухо законсервировано моей психикой. Мне так и не удалось до конца разобраться в причинах своих обид, и они до сих пор бродят в закупоренных банках, тревожно дребезжа друг о друга и грозя, вздувшись, рвануть. Работая над детективом, я очень хочу, не отмахиваясь и избегая боли от повторного проживания, научиться осмыслению своих реакций, их причин и мотивов, понимать, четко формулировать и целенаправленно отстаивать свои ценности.
(Окончание)
Монолог стал жить своей жизнью. Написанный по обиде 20 летней давности, он стал откликаться в настоящем. Он, как трафаретом, лег на нынешние мои отношения и вычленил, срезонировал, выкристаллизировал ту же обиду, которая происходит изо дня в день! И если еще неделю назад эта обида наваливалась на меня глухой бесформенной массой, которую можно было сбросить дурацким “ну что же, бывает, пройдет”, то сейчас пришла и вцепилась острая боль, до слез, до крика! И не отмахнутся от неё ни чем уже! Потому что также как и для Анечки, для меня это видится теперь частью близкого мне человека, частью какой-то дурацкой игры и, следовательно, не – случайность, следовательно, повторится опять!
Анечка не смогла убить за это. А я? Что мне делать с этим??? В жизни, в моих отношениях!?!
(Начало)
Детектив. Монологи-покаяния. У меня получился монолог Анечки о том, как чувствует себя ребёнок, которого мать то подманивает теплотой и лаской, то отшвыривает отстранённостью и холодностью. Эта ноющая боль от понимания того, что ты игрушка в какой-то нечеловеческой, извращенной игре прорастала во мне 2 недели и к занятию была уже ощутима, обрела свою речь, свои образы. Я провыл, прорыдал её на занятии и казалось бы стало легче. Хрена лысого!
Когда исповедь была готова, я почему-то не испытала никакого облегчения. Ну, знаешь ты, где у тебя язва, и как она выглядит, и что? Желанное чувство освобождения пришло ко мне на занятии, когда я прочитала свой монолог ребятам, когда меня услышали и дали пережить это все как будто по новой - но уже не одной и с новым пониманием ситуации. Было ощущение, как будто внутри развязался какой-то старый заскорузлый узел, который не давал мне свободно дышать, ходить, жить. Уже несколько дней с изумлением прислушиваюсь к себе - эта рана никуда не исчезла, но зарубцевалась, и уже не так болит. И я больше не чувствую себя жертвой того, что когда-то произошло… Чувствую, что я через это прошла и, возможно, стала опытнее и умнее.
Мы написали первые исповеди в детективах. Свою исповедь я «добывала» долго - еще бы, ведь я много сделала для того, что бы как можно глубже закопать болезненное воспоминание. Странное ощущение - как будто проводишь археологические раскопки внутри себя самого. Сначала находишь большую площадку, где хранится воспоминание, широкими движениями снимаешь поздние пласты памяти, а потом осторожно, по сантиметрику откапываешь с его разных сторон, снимая все лишнее, наносное... И вот когда я докопалась, началась самая страшная и тяжелая работа - прощупывание этого болезненного места и его описание. Как будто делаешь сам себе врачебный осмотр и заполняешь карту, выбирая самые точные, самые верные слова.
В прошлый раз у нас было введение в риторику, красиво названное Евгенией Петровной "первое сражение". В преддверии написания наших первых речей про любимое и нелюбимое занятие ЕП читала примеры бывших учеников. Их было много, остроумных, блестящих, шикарных. Но одна речь перевернула меня. Она нежно и глубоко пронзила меня, пустила по телу теплую, искрящуюся, немного колкую волну и до сих пор горит внутри. А еще она вызвала сильную, томительную, жгучую зависть! Эта речь "Я люблю выращивать цветы". В ней каждое слово дышит любовью к процессу, к каждому его нюансу. Она больше, чем о цветах, она о том, как это, любить. Хоть бы я смогла так: бережно, глубоко, последовательно, чутко, внимательно! Хоть бы я могла также выращивать отношения, как автор выращивает растения! Я никогда не считала себя поверхностной, но эта речь побудила меня задуматься, а есть ли во мне эта любовная преданность делу, человеку. Речь есть в Сокровищнице. Прочитайте!
Спасибо вам большое за АСТ, за этот сайт, за "роман в письмах", или историю одной группы. Вчера весь вечер читала, смотрела, восхищалась, наполнялась. Очень было трогательно и глубоко знакомиться с тем, как люди проводили всю эту огромную работу над собой - над своей душой. Даже читая со стороны и не видя на самом деле, что происходило в тех комнатах и сценах, все равно как будто проникаешься ощущением тех же мыслей. Какой же должно быть силы и глубины те мысли, которыми делились на группе, если даже спустя годы, просто читая отзывы, даже без лиц и интонаций, все равно так глубоко проникаешься, прочувствуешь и задумываешься над отпечатками тех мыслей... .
Такое ощущение, что я сама получила легкий терапевтический эффект и уж точно вынесла для себя некоторое количество важных честных правдивых мыслей о любви и жизни.
Москвичи, вам очень повезло, что у вас есть возможность участвовать в АСТ! Будь я там, обязательно бы пошла)
Я вообще-то человек не обидчивый и всегда считал это своим плюсом. И задание на детектив - вспоминать и разбирать свои старые обиды – меня по началу пугало. Я с недоумение смотрел на ребят из группы которые с неким сладострастием предвкушали выполнение этого задания – я то мог вспомнить только два эпизода за всю свою жизнь. Помогла подсказка ЕП – “может сейчас что-то стало обижать” и оказалось, что за последний год обид было достаточно. Почему? Может потому что я стал больше замечать и чувствительнее ко всему относиться? Получается моя “не обидчивость” раньше – это по сути мое равнодушие. Как в меня не плюнь – мне все равно. Обидно стало за “себя раньше”. По аналогии с нынешними обидами я полез в свое детство и стал искать следы обид и своего безразличия к ним. И фактически каждый легкий едва уловимый след выводил на выкапывание сильно разложившегося трупа отношений и ситуаций. Что делать с этой страшной компанией?
Продолжение. Но мы попробовали пойти вразрез с привычным сценарием. И получилось. Я познакомила двух важных для меня людей, и на тот момент встреча состоялась. Было радостно и поначалу напряженно, и, вот это открытие, даже больно и некомфортно, как на театре, оттого, что привыкла я к другому, оттого, что сложно продираться через приросшие реакции, о которых уже писала (отгородиться или раствориться в другом).
Что будет дальше, будет дальше, нет навсегда взятых вершин. Но то, что произошло мое маленькое новогоднее чудо – счастье и очень нужный мне опыт (опыт заслуженного мира, а не временного «прекращения огня» на войне, когда каждую минуту что-то может взорваться). Чудо или результат работы? И то, и другое.
В прошлом отзыве я сформулировала молитву, перекликавшуюся с театром, когда взрослый ребенок делится мечтой, а родитель его отпускает. Я вынашивала эту молитву давно, а театр стал катализатором ее рождения. На предновогоднем занятии она начала сбываться: у нас с Машей (спасибо!) получился этюд, мы друг друга услышали, это было так прекрасно, и в то же время некомфортно – потому что непривычно. А потом то, что я загадала, воплотилось в жизни. Меня услышали и приняли мою картину мира, не на словах, а в действии, а я смогла своим состоянием, своим поведением обосновать, что то, что я делаю, для меня благо. Не могу описать всю ситуацию, но, в частности, я услышала от своей мамы драгоценные для меня слова: «почему ты думаешь, что я не смогу принять человека, если ты к нему так хорошо относишься...». И вот на этом месте я могла бы перечислять старые обиды и доводы, а они были, почему я в это не верю, или просто, не желая обидеть, уйти.
(2) Второе мое открытие связано с тем, что мне было трудно реконструировать обстоятельства нанесенных обид вплоть до мельчайших деталей, интонаций и сказанных участниками конфликта слов, хотя ощущения от обиды были довольно сильными, но как будто размытыми во времени без привязки к конкретному месту и событию. Казалось, что я уже когда-то испытывала что-то подобное, и это что-то было наглухо законсервировано моей психикой. Мне так и не удалось до конца разобраться в причинах своих обид, и они до сих пор бродят в закупоренных банках, тревожно дребезжа друг о друга и грозя, вздувшись, рвануть. Работая над детективом, я очень хочу, не отмахиваясь и избегая боли от повторного проживания, научиться осмыслению своих реакций, их причин и мотивов, понимать, четко формулировать и целенаправленно отстаивать свои ценности.